Полтора века назад в названиях селений симбирской земли можно было насчитать более ста помещичьих фамилий: Аксаковы, Баратаевы, Глотовы, Еделевы, Ишееевы, Матюнины, Чуфаровы… А ещё – Бекетовы, Кротовы, Подкуровы, Самайкины, Скугареевские и другие. И в нашей, барышской, местности было немало землевладельцев, оставшихся на века в именах больших и малых селений: Голицины, Дурасовы, Куракины, Поливановы, Ушаковы…
Гремячевка прежде была известна как сельцо Куракино. Местная легенда гласит, что помещик привёз сюда, в верховье речки Качимки, крепостных, заполучив их за несколько собак.
Деревушка относилась к приходу Никольской церкви ближайшего села Синодское, по-теперешнему – Красной Поляны. В 1780 году тут проживало 94 человека.
Второе название – от звонко шумящих родников. Гремячими криницами сельцо славилось и в не столь далёком прошлом. Один из ключей – Сокол – питал водой добрую половину деревни.
За 27 лет барышской жизни я побывал во всех сёлах, деревнях и посёлках района. Всегда интересовался прошлыми поколениями и, признаться, нигде не встречал столь богатой этимологии старинных личных имён, как в Гремячевке. Христина Березина, Маркел Кормилицын, Акулина, Анисим, Васёна, Увар Ларионовы, Илларион и Ефимия Липатовы, Ипатий Маркелов, Анфим и Афиноген Мельниковы, Артемий Сергеев, Далмат и Федосья Фарафонтовы… Далеко не полный перечень. А ещё я слышал здесь чистое, как небо, как вода родников, российское слово. Старина-матушка!
В 1913 году в Куракине – 640 жителей при 98 дворах. Рядом с ним стал заселяться национальный посёлок, на картах 1926-го он значится как Сыроватинский, позднее принял имя великого кобзаря Тараса Шевченко. По прошествии лет шевченковцы начали разъезжаться по самым разным адресам. В Гремячевке появились украинские фамилии Пономаренко, Филинюк и другие.
14 октября 1929-го тут провели «День урожая». Потом он превратился в традиционный день коллективизации. Стали записывать в колхоз. Образовалась сельскохозяйственная артель «Новая жизнь».
Колхозная элита – председатель, его заместитель, счетовод, то бишь бухгалтер, завхоз, кладовщик, заведующий фермой, бригадир. А ещё – два-три разнорабочих, выбранных в члены правления. Бригадиром одно время работал Степан Липатов, уже немолодой человек из местных. Колхозное правление возглавлял тоже местный - Антон Ларионов.
Первоначально своей техники не хватало, её присылали из МТС. Приходил американский «Фордзон», позднее – первенцы Сталинградского и Харьковского тракторных заводов. В 1933-м на гремячевских полях работал «железный конь» марки «Интер».
В первое время трактор для деревенского люда был невидальщиной, этаким чудом-юдом. Ещё больше дивился народ, особенно ребятишки, «кораблям пустыни». Верблюды, нагруженные шерстью южных регионов страны, важно шествовали мимо Гремячевки в сторону Красной Поляны. Это гуртовщики везли сырьё на фабрику имени Ленина.
В летопись колхоза и всей деревни золотыми буквами были вписаны имена тракториста Ивана Липатова, плотников Якова Липатова и Антипа Малышева, работниц полеводческой бригады Евдокии Березиной, Анастасии Маркеловой, учительницы Анны Липатовой и многих других славных тружеников.
Находились, конечно, и такие кто часто возле торговой лавки околачивался, раскуривая табачок, пока другие в поте лица в поле трудились. Таковым приносили из колхозного правления повестки. Если те на заседание правления не являлись, их судьбу решали заглазно: исключали из артели.
Всем колхозом выращивали, заготавливали, сдавали государству зерновые, подсолнечник, коноплю, пеньку, картофель, овощи. А ещё - мясо, животное масло, яйца, шерсть, кожсырьё, в том числе свиное…
До той поры, пока в Гремячевку не пришёл первый комбайн, хлеба вручную жали. Конные косилки, правда, были. Подростки снопы с поля подвозили. Запрягут, бывало, лошадёнку или быка – крути хвост, паренёк. Быки, они упрямые. Захотят - самый большой воз упрут, не захотят – с места не сдвинешь. Лупи его хоть кнутом, хоть палкой бей. А на току пыль столбом. Она - в воздухе, всё прошито, пропитано ею. Она дрожала в свете ламп, летела из снопов, поглощаемых ненасытным чревом молотилки. Машина часто ломалась и тогда цепами пшеничку вымолачивали.
А ещё подростки каждодневно должны были приносить воду из родника. У девчат это здорово получалось, ведь они носили вёдра на коромыслах. Пацаны пренебрегали этими толстыми изогнутыми планками с крючками на концах и на довольно длинном пути водицу теряли. Некоторые, правда, клали в полные вёдра лопушки – вода на неторопливом ходу не расплёскивалась.
В первые годы коллективизации были необоснованно репрессированы двенадцать односельчан. В разряд кулацких отнесли и семью Г.Д. Спирина. Григория Дмитриевича обвинили в том, что он с 1912-го по 1929 год имел бакалейную лавку, по перворазрядному патенту держал на паях маслобойку. Спирины медленно, постепенно, через пот и мозоли, прибавляли к своему наделу земельные клочки. В 1930 году у них уже - четыре гектара посевов, лошадь, корова, пять голов мелкого скота – вполне достаточно, чтобы попасть у местных активистов в «чёрный список». Семья обычно нанимала пару сезонных работников, это и послужило ещё одним поводом, чтобы писать, жаловаться на Спириных в разные инстанции. В марте 1931-го по решению общего собрания селян 62-летний Григорий Дмитриевич, его жена, три сына и сноха были высланы из родных мест.
Эта средняя по нашим масштабам деревня послала на фронт более сотни своих сынов. Не вернулось 48 односельчан. Имена всех героев - на памятнике, который установили в Красной Поляне, в парке Победы, в год 70-летия окончания Второй мировой.
В послевоенные годы в деревне ещё оставались мастера разных ремёсел. Делали конные ходы, хомуты и прочие необходимые колхозу предметы. Были умельцы, способные сработать недурные валенки. Но те свою валяльную работу выполняли, таясь, что называется, при закрытых дверях - за подобное «кустари» обязаны были платить налог. Боялись доносчиков, которые заразили деревенских людей незнакомым им прежде вирусом – вирусом недоверия друг к другу.
За околицей добывали белую глину. Она шла на текстильную фабрику посёлка имени Ленина, использовалась при обработке сукон (химикатов порою не хватало); ею же в деревнях обмазывали внутренние стены домов, белили печи.
Голубизна речки Качимки отразилась в глазах многих гремячевцев. Её успели принять в себя дети. А внукам что осталось?
Сегодняшняя Качимка шириной с полотенце. Бежит, извиваясь кнутом, пущенным внахлёст, исчезает в зелени леса. А ведь была более-менее полноводной. У Крутого дола ребятишки любили купаться, в ямах ловили мелкую рыбёшку.
Деревенька состояла из двух улиц. Местечко с тремя домами по привычке называли Барским двором. Были клуб, магазин, школа на четыре класса. В школе всего две комнаты, зимой учились при керосиновых лампах. Дети продолжали учёбу в десятилетке Русского Качима, многие выбирали профтехучилища, техникумы и вузы Ульяновска, пензенского Кузнецка…
В окрестностях – немало притягательных мест: урочища Журавлёво, Кувай, Лисье... А ещё - Студёное, где вырывались из земли ключи с холоднющей водой. Славился родником Ильин дол. Туда в Ильин день гремячевцы ходили помолиться у часовенки.
Деревенский народ чтил старинные обычаи. Поздней осенью, в Михайлов день, – престольный праздник: кололи свиней, устраивали общий стол. На Троицу дома украшали берёзовыми ветвями. Праздниками становились проводы молодёжи на армейскую службу, тем более - возвращение из армии.
Из этой деревни вышло немало замечательных людей.
Танкист-фронтовик Иван Липатов многие годы отдал армии, дослужился до полковника. Погоны подполковника авиации носил старший сын колхозного председателя Антона Кузьмича Ларионова Юрий. Младший – Валерий – избрал стезю текстильщика. Начинал учеником помощника мастера, возглавлял отдел технического контроля, работал главным механиком, заместителем директора фабрики и, наконец, Валерий Антонович – директор суконного предприятия в Старотимошкине. Валентина Антоновна, в замужестве Фадеева, всю трудовую жизнь посвятила педагогике. Учила детей в несуществующем ныне посёлке Бутырского торфоучастка, преподавала в Старотимошкинской школе. Заслужила самое душевное уважение детей и взрослых.
Старшим офицером стал Александр Митрофанов. Брат его – Виктор Петрович - в том же Старотимошкине учился ткацкому делу, долгие годы возглавлял фабричный профком.
10 октября 1931 года в соседнем Сосновоборском районе, в селе Русский Качим, родилась девочка по имени Маша. Оставшись без родителей в четырнадцать лет начала работать техничкой в школе. Замуж Мария вышла за исконного гремячевца, потомственного крестьянина Василия Земскова и переехала на его родину. Работая свинаркой, Мария Васильевна прославила и коллектив фермы, и колхоз, и весь наш район. Ей первой на барышской земле было присвоено высокое звание Героя Социалистического Труда.
Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении Земсковой орденом Ленина и медалью «Золотая Звезда» вышел 22 марта 1966 года. К тому времени более зажиточная Красная Поляна поглотила гремячевские поля, покосы – весь производственный комплекс. Деревня вошла в состав укрупнённого колхоза «Правда».
Проработав 23 года свинаркой, Земскова стала бригадиром. В 1972-м окончила заочное отделение Жадовского совхоза-техникума и была назначена зоотехником в «Правде». С большим уважением относились сельчане к этой трудолюбивой женщине, матери троих детей. К ней шли за советом. В 1982 году Марию Васильевну избрали председателем Краснополянского сельского Совета. В этой должности она и проработала до ухода на пенсию в 1988-м. Она была членом Барышского райкома партии, кандидатом в члены обкома КПСС, депутатом Верховного Совета РСФСР. Мало прожила великая труженица, её не стало в 1990-м.
Не стало и Гремячевки. В 1959 году тут проживало 217 человек, спустя двадцатилетие – всего лишь десять. Жил тут одно время пришедший со стороны. Но не выдержал новый Робинзон полного одиночества. 1989-й стал последним годом гремячевской жизни.
В те места, где лежало Куракино, где, как прежде, бьют криницы и текут воды Качимки, наведываются ветераны, этой землёй рождённые. Приезжают их дети и внуки. Это правильно. Если не останется корней в родной местности – будет много людей, похожих на иссушенное степное растение перекати-поле.