Печать
КРАЕВЕДЕНИЕ

В прошлые века на барышской земле были сёла (некоторые, обретя иной статус, сохранились до сей поры), где жизнь протекала бурно, где происходило очень много интересного. Новая Измайловка, Румянцево, Старое Тимошкино стали широко известными благодаря суконным фабрикам. На всю округу гремела слава о Жадовских ярмарках. Старую Зиновьевку (нынешний Новый Дол) прославило передовое во многих отношениях хозяйство графини А.Ф. Толстой, Акшуат – тамошнее барское имение и его прогрессивный хозяин В.Н. Поливанов.

Таким же крепким, с богатой историей селением было Ананьино, ныне вымирающее сельцо.

В самом начале 18-го века уроженец Пензенской губернии Лука Степанович Ананьин за верную службу государю и Отечеству получил 175 десятин порожней земли (188 гектаров). В эти десятины входили леса, пустоши, водоисточники. Новоявленный помещик собрал из разных мест мужиков с жёнами, с детьми. К первым пятнадцати пензенским семьям добавились переселенцы из-под Саранска, Нижнего Новгорода. Словно ожил муравейник над берегом речки Сызранки. С утра до ночи трудились новосёлы, работая на барина, устраивая своё жильё. Дружно работали, один другому помогая. Бревно за бревном вырастали домишки переселенцев.

К 1780 году в Ананьине (Знаменском) проживало 250 помещичьих крестьян.

В течение первой трети 18-го столетия селом владел Ананьин, потом – его родственники и совсем чужие Луке Степановичу люди: Синбухины, Бахметьевы, Максимовы, Поповы, Сидельниковы, Бржевские, Сементковские. Ананьино отличалось от многих подобных ему поселений великолепным Божьим храмом, святым водоисточником и красочной ярмаркой.

Первоначально здесь была деревянная церковь. В 1818-м на деньги хозяйки имения - коллежской советницы Марии Николаевны Максимовой - возвели каменный Знаменский храм. Средств на строительство не жалели. Росписи были сделаны красками особого рецепта, веками не теряющими свои свойства. Потому и сохранилась настенная живопись до наших дней.

Священнослужители вели церковную летопись, один из них – Василий Арнольдов - записал легенду-быль, относящуюся примерно к 1726 году.

Вот эта легенда. Сельскому пастуху во сне явилась плавающая икона Тихвинской Божией Матери. Ему же, Семёну Березину, был ниспослан свыше знак о перенесении иконы из родника в церковь. Прознав про такую новость, селяне скопом отправились к водоисточнику. Немало удивились, увидев в родниковой воде старинный образ. Священник попытался взять его в руки, однако тот ушёл под воду. И только когда сам пастух, помолившись в церкви, пришёл к ключу, икона была взята из воды и перенесена в деревянный храм.

Согласно той же летописи чудотворная по прошествии крестного хода не раз спасала помещичье-крестьянские поля от засухи и вредителей. Сюда приезжали, приходили, чтобы приложиться к иконе, верующие из ближних и дальних мест: из Москвы, Петербурга, Пензенской, Саратовской, Самарской и прочих губерний. Особенно многолюдно бывало здесь 9 июля, на Тихвинскую.

В 1889 году в сторожке  при храме открыли церковно-приходскую школу. Детей учили священники Григорий Александров, Тарас Никифоров, Василий Подменников и другие.

В конце семнадцатого века симбирским воеводой служил царский стольник Иван Щербатов. Спустя два века в  ананьинском храме нёс службу потомок князя и его полный тёзка. После закрытия церкви он, последний здешний священнослужитель, переехал на Урал. Остатные годы жизни протоиерея Ивана Щербатова прошли в Магнитогорске.

Когда церковь рушили, здесь же, во дворе, жгли святые лики. Конюх Фёдор Максимов незаметно передал Тихвинскую икону малолетке-сыну, и тот, хоронясь недоброго глаза, принёс её домой. Ходила легенда, что икона сама себя оберегала. В дом Максимовых не раз являлись с обыском чужие люди. Всё в избе переворачивали, а небольшой сундук, в котором хранилась Тихвинская, даже не открывали.

Сегодня ничто не нарушает тишину полуразвалившегося храма. Только сизари залетают под старые своды, воркуют себе, ничуть не опасаясь за свои птичьи жизни, у святых ликов. Приходят сюда загаринские школьники, с ними учительница Ольга Алексеевна Николаева, наводят порядок. А беспорядка на их подшефном месте хватало. Сельские находили на церковной территории и огородах старинные монеты. Кто-то пустил слух о том, что в стенах храма припрятано золото. И повадились сюда любители-кладоискатели. Копали землю, выламывали из стен кирпичи…

Ананьинский родник – уходящий в глубину до двух метров колодец. Сегодня он ухожен, по-современному оформлен.

В послевоенные годы святой образ уже не прятали по сундукам и сараям. В июле, на праздник Тихвинской  Божией Матери, у родника проводились богослужения. Власти, дабы помешать этому, принимали всякие антирелигиозные меры: устраивали у водоисточника массовые гуляния с песнями, плясками, здесь же крутили кино. В 1960-е несколько раз пытались колодец засыпать. Сельчане отстояли святое место. Считается, что вода  ананьинских ключей исцеляет недужных. До последнего времени за святым источником следила чета пенсионеров – Александр Николаевич и Анна Ивановна  Кузьмины.

Здешние ярмарки по своим масштабам мало уступали жадовским. Со слов живших тут в 1990-х старожилов Раисы Михайловны Русовой (силаевской уроженки, ученицы известного барышского педагога В. Десницкого) и фронтовика Ивана Николаевича Белова вырисовывается следующая картина торгов. Народу в базарный день – туча.  24-27 июня съезжались жители Бекшанок, Лесного Матюнина, Жедрина, Золина… Им предлагали муку, смолотую на двух ананьинских мельницах, рыбу, выловленную в двух прудах и Щучьем озере, арбузы с припойменной бахчи, доски с лесопилок… Давал представления народный театр, работали простейшие аттракционы: карусели, качели.

История села, составленная педагогом Загаринской школы Ольгой Алексеевной Николаевой, хранит массу имён и событий.

Помещики Ананьины, Бахметьевы и другие много личного времени проводили вне Ананьина, управление деревенскими делами перекладывали на верных и надёжных помощников. Пётр Дмитриевич Краснощёков слыл управляющим толковым, не жадным. Хозяев не обжуливал, крестьянам давал слабину. Его предшественник Дмитрий Николаевич Виноградов, напротив, был крут, порой жесток. За безжалостное отношение к барским людям его даже привлекли к суду.

В 1859 году в селе Ананьино проживало 312 мужских и 287 женских душ при  89 дворах. В 1913-м уже насчитывалось 127 дворов и 594 жителя. Крестьяне, как и повсюду в округе, занимались в основном землепашеством, скотоводство было вторичным. Отходники, главным образом каменщики да печных дел мастера, в зимнее время  отправлялись на заработки в соседние и более дальние губернии.

Были в селе «мини-цеха» по переработке молока и овечьей шерсти. Более богатые семьи имели по несколько лошадей. Ананьинцы ездили с обозами по городам Нижнего Поволжья, вплоть до Каспия, меняли свои натуральные продукты на волжскую и каспийскую рыбу, лакомились икрой и осетриной.

Дома стояли один к одному. Часть села прозывалась Бахметьевкой, другая – Сидельщиной (по фамилиям помещиков). Улицу у реки называли Лягушовкой, самую верхнюю – Бутырками.

Свой колхоз местные назвали в честь пролетарского вождя – «Мечты Ленина». Председательствовал в нём Алексей Тимофеевич Сурков. Ананьино до 1924-го относилось к Головинской волости, в апреле того же года здесь образовался сельский Совет. В числе его председателей – П.И. Заварзин, Р.М. Русова… В разные годы село входило в Николаевский, Кузоватовский, Жадовский районы. В 1953-м Аниньинский и Загаринский сельсоветы были слиты в один с центром в Загарине.

Новая советская школа по-прежнему оставалась начальной: четыре класса, по 40-50 учащихся в каждом. Занятия вели Анна Ивановна Исаева, Полина Николаевна Молочникова, Раиса Михайловна Русова… Избой-читальней заведовал Николай Иванович Кузнецов.

За два года до большой войны в село стали приходить печальные вести. В июле 1939-го, после ожесточённого боя с японцами на берегу монгольской реки Халхин-Гол, пропал без вести курсант военного училища Сергей Николаевич Зверев. Спустя полгода, на финской войне, такая же страшная участь постигла рядового красноармейца Петра Николаевича Белова. Его брат Александр Николаевич служил в действующей армии с 1939-го. На побывку сержант так и не приехал - начались боевые действия, и в сорок втором семья Беловых  получила второе скорбное извещение.

В начале Великой Отечественной  Кузоватовский военкомат призвал  Александра Николаевича Агеева, Николая Павловича Белова, Петра Афанасьевича Кондратьева, Ивана Александровича Коновалова, Александра Михайловича Кривенкова, Александра Яковлевича Круглова, Михаила Васильевича Куликова, Василия Фёдоровича Максимова, Бориса Ивановича Медведева и ещё с десяток новобранцев. Все они, рядовые красноармейцы,  до сих пор числятся без вести пропавшими. Ананьинские парни были смелыми, хваткими, многие быстро выдвинулись в командиры. Лейтенантом воевал Иван Герасимович Мельников, младшими командирами – Валентин Петрович Белов, Сергей Иванович Кузнецов, Степан Константинович Курчаев, Иван Прокофьевич Мельников, Андрей Иванович Никифоров, Иван Егорович Улитин… Они навсегда остались на войне.

Две первые похоронки в село пришли летом 1941-го, на Дмитрия Кирилловича Ключникова и Сергея Васильевича Петрова, последняя, уже после дня Победы, - на Михаила Михайловича Белова.

Семеро Улитиных, пятеро Максимовых, четверо Мельниковых, трое Медведевых… Десятки фамилий в скорбном ряду павших ананьинцев. Девятнадцатилетний Михаил Молочников, командир стрелкового отделения, погиб в сентябре 1942 года. Его отец, Евгений Михайлович, скончался от ран в январе сорок пятого, рядового бойца похоронили на братском кладбище польского города Любань.

 В последние десятилетия прошлого века Ананьино – производственный участок совхоза «Загаринский», впоследствии – сельского производственного кооператива. Здесь была крепкая молочно-товарная ферма, занимались откормом скота. Молодёжь, обучаясь в старших классах Загаринской школы, осваивала комбайны, трактора и прочую сельхозтехнику.

В 1980-м тут проживало 125 человек. В девяностые годы многие переехали в Барыш, Загарино, Приозёрный. В 2012-м в Ананьине оставалось полтора десятка живых душ.